…ек.  Жуков и остальные вежливо откозыряли в ответ. Когда я рассказал об этой встрече отцу, он сказал: “Жаль, что у тебя не было с собой мемуаров Жукова. Он бы с удовольствием дал бы тебе автограф".

В Париже (я был там в конце 1982 - начале 1983 года), гуляя по ул. Риволи, забрел в магазинчик одежды. Хозяин - элегантный старичок. Вежливо предлагает свою помощь, Я (уже привычно) бурчу - “Je regarde (Я смотрю).

В ответ - Можно смотреть, но можно и покупать – тем, у кого есть деньги. И хоть сказано это по-французски, но с таким характерным одесским акцентом, что меня разобрал смех, и я уже по-русски спросил: “Вы давно из Одессы?”

У старичка отвисла челюсть и он (тоже по-русски) спросил: "А как Вы догадались?"

«Да по акценту. У одесситов он неистребим, на каком бы языке они не говорили».

 

Сюрреализм какой-то. Жена работает в «Бейт-Авод» (доме престарелых). Один из обитателей – некто реб Зальцман (возраст за 90). Был артистом в театре Михоэлса. Дочь Михоэлса, Наталья, тоже здесь. Нина Тимофеева (знаменитая балерина), Елена Панова (тоже балерина), мелькнуло имя знаменитого тенора Большого театра Соломона Хромченко (живет в Иерусалиме). Ефим Березин (Штепсель), бард Юлий Ким, артист Валентин Никулин.

 

О войне. Папиными знакомыми были братья Бычковы, Борис Павлович и Виктор Павлович. Коренные бессарабцы, кажется, родом из Бельц. Близнецы. Старые революционеры, опытные подпольщики, руководители подпольных райкомов в Бессарабии. Виктора Павловича я почти не знал – он жил в Тирасполе. Борис Павлович часто заходил к нам в гости. Как-то он рассказал, как, очутившись во время войны под Сталинградом, неожиданно попал в лагерь. Особист проверял документы и обнаружил, что Бычков из Бессарабии, т.е., «западник». Поставил его по стойке «смирно» и коротко приказал рассказывать, какое шпионское задание боярской Румынии и фашисткой Германии Бычков выполняет. На возмущение Виктора Павловича особист отреагировал спокойно: «Не хочешь признаваться. Ну и не надо». И тут же собрал «тройку», которая мгновенно посадила Бычкова на 10 лет. Сидел он в Саратовском лагере, как все заключенные писал раз в год письма о своей невиновности Сталину. Так бы и пропал. Людей в этом лагере буквально морили голодом, смертность была ужасающая. Как ни странно, именно это и спасло Бычкова. Лагерное начальство, инспектируя лагерь, обнаружило творящиеся там безобразия (как же так, идет война, лагеря должны работать для фронта, а у вас люди дохнут и не работают). Короче, были пересмотрены дела выживших. Виктор Павлович оказался на свободе. От голодной дистрофии у него была потеря памяти, полгода он не мог вспомнить, кто он такой.

Герасим Яковлевич Рудь, бывший Председатель Совета Министров Молдавской ССР, командир партизанского отряда в войну, несколько раз был на приеме у Сталина. Рассказывал, какими неприятными были глаза у Сталина. Желтые, пронзительные, как у кошки. Насквозь прожигали. Очень себя нехорошо чувствовал человек под этим взглядом.

Интересную байку о Сталине рассказал отцу один из заместителей Председателя Госплана СССР. Во время войны он служил в Ставке Верховного Главнокомандующего. Отвечал за поставку и распределение горюче-смазочных материалов. Вызывает его Сталин. На одном из заводов где-то за Уралом произошло ЧП. Пурга. Замело пути. На заводе заканчивается топливо и печи под угрозой остановки. На каждом заводе был создан резерв Ставки, т.е., железнодорожная ветка, а ней цистерны с топливом под пломбой представителя Ставки на заводе. Директор завода просит представителя Ставки одолжить ему мазут, пурга кончится, пути расчистят, подойдут эшелоны с топливом. А тот уперся и ни в какую. Тогда директор вызывает свою личную охрану, арестовывает представителя Ставки, срывает пломбы и забирает мазут. Потом все возвращается на круги своя, но представитель Ставки пишет официальный рапорт о случившемся, и просит наказать директора-самовольщика. Сталин приказывает съездить и разобраться. Выслушав доклад о происшедшем, Сталин задает вопрос: «А вот Вы, товарищ, как бы Вы поступили на месте директора?» И что ответить? Можно подвести человека, можно подставить самого себя. А тов. Сталин продолжает настаивать на ответе. Пришлось сказать: «То же самое, тов. Сталин». «Вы правы, давайте мы с Вами ему орден дадим».

 

Мой покойный товарищ Карандыш Валентин Иванович. Не дожил до 50-ти лет несколько месяцев. Онкология поджелудочной железы. Бывший морской офицер. Выпускник Севастопольского высшего военно-морского училища. Был на линкоре «Новороссийск» в день взрыва и гибели корабля. После окончания училища служил на ТОФ (Тихоокеанский военный флот). Там не сдержался, дал кому-то из старших чинов по физиономии. С флота вылетел. Закончил холодильный факультет, был прекрасным специалистом. Абсолютно здоровый человек. На флот ведь шли отборные люди. И вдруг простудился, маленькая температура. И не проходит. А потом начал падать вес. Тут уж врачи забеспокоились, начали его обследовать. Диагноз – рак поджелудочной железы. И человек за несколько месяцев что называется, сгорел. Вес все падал, дошел примерно до 45 килограммов (а Валентин весил примерно около сотни). И все.

О взрыве на линкоре «Новороссийск» Валентин рассказывал следующее:

«Я был курсантом выпускного курса и проходил на линкоре практику. Успел нахамить кому—то из офицеров и был наказан – отстоять три вахты без смены, то есть сутки. Оставалось еще часов пять – шесть. Иду по коридору, навстречу замполит корабля. Увидел меня, подозвал. Курсант, что у вас за вид. В чем дело? Я объяснил, что стою уже третью вахту подряд. Замполит отменил наказание и выписал увольнительную на берег – отсыпаться. Я сразу же поддался на Корабельную сторону (район Севастополя) к одной подруге. Там помылся, поел, выпил, все как полагается. А через пару часов меня разбудили крики. Казалось, кричит весь город. Новороссийск!!! Я бегом на корабль. А там уже опознают трупы, уже успела уйти  телеграмма в Кишинев, дескать, курсант Карандыш  пропал без вести.»

Разные версии и слухи о гибели линкора ходили по стране. Говорили о донной мине так называемого кратного действия в бухте, о мине, которую корабль подцепил в море накануне, о итальянских боевых пловцах, взорвавших линкор (корабль был трофейным, итальянским линкором «Чезаре», и вроде бы командир итальянских боевых пловцов поклялся, что «Чезаре» не будет плавать под советским флагом).